ЧИСТЫЙ ИНТЕРНЕТ - www.logoSlovo.RU

На главную

 

Политическая антропология

 

Пресловутое недостающее звено между обезьяной и цивилизованным человеком – это как раз мы.

Конрад Лоренц

Знаем ли мы, что такое человек? Вряд ли. Мы менее склонны изучать то, что находится рядом, чем отдалённые галактики, до которых человечеству в обозримом будущем не дотянуться и до которых нам, по сути, нет никакого дела. Так что же такое человек, который «звучит гордо» и который «рождён для счастья, словно птица для полёта»?

Существует несколько теорий. Самая распространённая из них говорит о том, что человек является ближайшим родственником обезьяны. И тут же возникает вопрос: «Действительно ли человек УЖЕ произошёл от обезьяны?». На что имеется и несколько неожиданный ответ: «Он до сих пор обезьяна без истинного разума. Утешает то, что среди обезьяно-людей есть всё же и разумные люди» (А. Любищев).

Автор несколько иной теории – Б. Диденко, основываясь на трудах проф. Б.Ф. Поршнева, считает, что этические «внутривидовые» различия намного более глубоко разделяют людей, чем расовые признаки. Более того, «человечество... представляет собой... не единый вид, но уже – семейство, состоящее из четырёх видов, два из которых необходимо признать хищными, причём направлена эта хищность (предельная агрессивность) на других людей, в том числе – противоестественно – и на представителей собственных же видов». [Борис Диденко. Цивилизация каннибалов. М., 1999. С.42.]

Вот что много ранее «поршневистов» писал по этому же поводу французский писатель-моралист Франсуа Ларошфуко: «Подобно животным, люди делятся на множество видов, так же непохожих между собой, как несхожи разные породы и виды животных. Сколько людей кормится тем, что проливают кровь невинных и убивают их! Некоторые из них похожи на тигров, всегда свирепых и жестоких, другие же – на львов, сохраняющих видимость великодушия, третьи – на медведей, грубых и алчных, четвёртые – на волков, хищных и безжалостных, пятые – на лис, которые добывают пропитание лукавством и обманом.

А как много людей, напоминающих собак! Они загрызают своих сородичей, бегут на охоту лишь в угоду тому, кто их кормит, повсюду следуют за хозяином или стерегут его дом... Есть обезьяны, мартышки – приятные в обхождении, даже остроумные, но при этом очень зловредные...

Есть птицы, привлекающие своей пестрой раскраской и пением. Сколько на свете попугаев, которые непрерывно болтают, при этом не понимая что; сорок и ворон, которые притворяются ручными, чтобы воровать без опаски; хищных птиц, живущих грабежом; миролюбивых и кротких животных, которые служат пищей хищным зверям!

Существуют кошки, всегда коварные, настороженные и изменчивые, но умеющие ласкать бархатными лапками; гадюки, чьи языки ядовиты, а всё остальное даже полезно; пауки, мухи, клопы, блохи, несносные и омерзительные; жабы, внушающие ужас, хотя они всего-навсего ядовиты; совы, боящиеся света. Сколько животных укрывается от врагов под землёй. Сколько лошадей, переделавших множество полезных работ, а потом к старости заброшенных хозяевами; волов, трудившихся весь свой век на благо тех, кто надел на них ярмо; стрекоз, только и знающих, что петь; зайцев, постоянно дрожащих от страха; кроликов, которые пугаются и тут же забывают о своём испуге; свиней, блаженствующих в грязи и мерзости; подсадных уток, предающих и подставляющих под выстрел себе подобных; воронов и грифов, чей корм – падаль и мертвечина!

Сколько перелётных птиц меняют одну часть света на другую и, пытаясь спастись от гибели, подвергают себя множеству опасностей! Сколько ласточек – неизменных спутниц лета, майских жуков, опрометчивых и беспечных, мотыльков, летящих на огонь и в огне сгорающих! Сколько пчёл, почитающих свою матку и добывающих пропитание столь трудолюбиво; трутней, ленивых бродяг, которые норовят жить за счёт пчёл; муравьев, предусмотрительных, бережливых и поэтому не знающих нужды; крокодилов, проливающих слёзы, чтобы, разжалобив жертву, потом её сожрать! И сколько животных, порабощённых только потому, что не понимают, как они сильны!

Все свойства присущи человеку, и он ведёт себя по отношению к себе подобным точно так, как ведут себя друг с другом животные, о которых мы только что говорили». [Франсуа Ларошфуко. Мемуары. Максимы и моральные размышления. Мн., 1999. С. 379-380.] Так что не внешность и не цвет кожи определяют качества человека, хотя национальная или расовая принадлежность в ряде случаев позволяют довольно точно их прогнозировать. И люди совсем не так равны, как это кажется при внешнем осмотре.

Еще более категоричен Б. Диденко, который отмечает, что «беспредельная жестокость, столь ярко и щедро демонстрируемая человечеством, не имеет аналогий в мире высших животных. Но в то же время она странным, парадоксальным образом сопоставима – вплоть до буквальных совпадений – с нравами, царящими в жизни существ, весьма далёких от рассудочных форм поведения... «Человек разумный» ведет себя нисколько не «умнее» пауков в банке». [Борис Диденко. Цивилизация каннибалов. М., 1999. С.3.] И если эти человекообразные пауки используют «общечеловеческие ценности», то исключительно и только для укрепления паутины или парализации жертвы.

Существуют и другие теории, более или менее близкие к этой, но большинство из них сходится в одном: вне закона и морали человеческая стая регулируется теми же законами, что и стаи обезьян, волков, крыс. [Алексей Меняйлов. Россия: подноготная любви. Психоанализ Великой Борьбы. М., 1999.] В целом же любой социум описывается системой уравнений «хищник – жертва», при весьма условных границах государственно-правового регулирования. Причём законы исполняет, в основном, жертва, которая и без того перерегулирована нравственными ограничениями.

Последние исследования, проведённые американскими учеными, показывают зависимость математических способностей от развития различных долей головного мозга. Хочется особенно это подчеркнуть, поскольку эти исследования вносят коррективы в выводы Л. Рона Хаббарда, отца дианетики и саентологии, о полной идентичности людей, отличающихся только психическими отклонениями или искажениями (аберрациями). [Продолжение и практическое применение учения Фрейда. Но даже в этом случае евреи отличаются от остального человечества однотипной психической аберрацией, источник которой – иудаизм.]

Способности математические, как показали исследования, носят врождённый характер так же, как способности нравственные, основанные на сопереживании, сочувствии, способности понять человека, поставить себя на его место. Они не менее сложны, чем способности математические, и здесь также имеется значительная дифференциация людей от сверхчувствительности до полной нравственной невменяемости.

Однако если математические способности не оказывают серьезного воздействия на социальные отношения, то способности этические являются базой этих отношений, своеобразным законом общения, кооперации и солидарности, без которых общество эффективно функционировать не может, особенно, в долгосрочном плане.

Преступниками, вопреки распространённому мнению, не столько становятся, сколько рождаются. Это установлено, например, наблюдениями за однояйцовыми близнецами, воспитывающимися отдельно друг от друга. И не только близнецы подтверждают влияние наследственности: Чикатило-сын повторил преступный путь маньяка-отца. И если нация регулярно порождает Чикатил, то следует особое внимание обратить на её культуру и генетику, а не преследовать античикатилистов.

Отклонения в психике людей – предпосылка, но не основа для преступления. «Знаете, я сидел в одной камере с Чикатило, – рассказывал церковный священник Мануил. – Когда он желал мне доброго утра, я непроизвольно вздрагивал – не оттого, что меня угнетало сознание тяжести совершённого им греха, а оттого, что этот человек был абсолютно, чудовищно нормален (рассудочен – Н.О)». [Коммерсантъ-Власть от 30.05. 2000.] Это конец человеческой цивилизации по иудаизму. Несколько миллиардов чикатил, мертвецов от рождения, и самый отмороженный из них – царь подонков – венец творения – личный представитель еврейского бога на Земле. Кто кого поймает, тот того и съест. Демократия. Свобода, Равенство и Братство.

Цвет кожи, национальность исторически связаны с определённым набором нравственных норм; а склонность к определённому типу поведения есть итог тысячелетней эволюции, поэтому принадлежность к тому или иному этносу во многом предопределяет нравственные параметры и способности человека. То, что в одном обществе относилось к разряду преступлений, в другом – считалось подвигом. Нации не хуже и не лучше друг друга – они просто разные, ближе или дальше нравственно, но разные.

То, что в этносе в значительной степени определено и закреплено культурой, в расе присутствует уже на генетическом уровне. Нации, а тем более – расы отличаются настолько, что часто не могут сосуществовать в пространстве единого закона, что заметно в восприятии и толкованиях одних и тех же религиозных канонов. Нам хочется, чтобы этого не было, чтобы мир состоял из «одинаковых и равных»? Но не всё зависит от нашего хотения, да и само это желание – смесь глупости, трусости и лени.

Проведём мысленный эксперимент. Поставим на два, рядышком стоящих и абсолютно идентичных компьютера, разные задачи. И будем оценивать их эффективность по скорости решения задач и количеству затраченной на решение энергии. Через некоторое время избыточные электрические цепи и ветви подпрограмм, не используемые в решении, могут разрушиться или отключиться – это не окажет никакого влияния на процесс решения, однако потребление энергии снизится, т.е. повысится эффективность и выживаемость.

Отключим ненужные устройства, уберём «лишнюю» или добавим недостающую память, поскольку именно так и происходит в природе. Компьютеры ещё более специализируются. Через некоторое время взаимозаменяемость компьютеров может снизиться настолько, что они будут практически не способны решать «другую задачу». Равноценными и похожими останутся только корпуса и другое «железо». Попытки решения на этих компьютерах одной и той же задачи покажут явное преимущество устройства, решающего задачу с алгоритмом, близким к его специализации.

Длительное пребывание в системе с постоянными параметрами закрепляет их генетически и уже человек в значительной степени формирует характер социальной системы даже в отсутствие внешних воздействий – что и видно на примере России. Его характеристики отличаются от человека, генетика которого сформировалась в других условиях. Но и то, и другое существо – люди. И во избежание межнациональных конфликтов следует не затушёвывать различия, а объяснять их наличие и даже необходимость. В разнообразии – жизнь.

Можно и дальше говорить, например, о равенстве мужчины и женщины. Но только говорить. Настоящее равенство недостижимо по естественным причинам, предопределённым различным предназначением мужчины и женщины, различными их характеристиками. Но антагонистических противоречий между мужчиной и женщиной не существует. Точно так же не должно их быть и между нациями и расами. И не в умалчивании проблем истина, не в принудительном и лживом равенстве спасение. Незнание никогда и никого не спасало. А там, где тайна – там преступление, а там, где ложь – там и дьявол. Терпимость или толерантность возможна только по отношению к известному и понятному.

В любом осуждении любой нации, будь то русские, евреи, чеченцы или американцы, есть значительная доля истины. Национальные пороки и недостатки существуют так же естественно, как и пороки отдельных людей. «Кто без греха – пусть первый бросит в меня камень». Но чтобы искоренить «порок», нельзя делать вид, что его нет. Тем более, что все эти отклонения, как и многие человеческие болезни, носят психологический характер и не лечатся молчанием. Нельзя не обращать внимания на болезнь, иначе она становится хронической. И первый шаг в этом направлении – признание того реального факта, что все мы разные, и мы должны такими остаться.

Можно не обращать внимания на ветер и плевать против него. Но это проявление идиотизма, такое же, как формальное равенство при различных возможностях его реализации. Самый примитивный и наглядный пример социального неравенства – неравенство демократическое, при котором блага и свободы «демократии», включая возможности влияния на власть и СМИ, а также ответственность перед Законом, полностью определены размером капитала. Люди при этом могут быть абсолютно идентичны, они могут быть близнецами, но демократическая разница между ними такая же, как между принцем и нищим. И это – единственное неравенство, требующее устранения, поскольку оно – неестественно и противоестественно.

Даже у современных «борцов за равноправие» хватило разума если не запретить женский бокс, то, по крайней мере, не выпустить женщину-боксёра против мужчины и не включать её в состав мужской хоккейной команды. Почему? Да потому, что равенства в природе, т.е. в мире – нет. Возможно, оно есть в духе? И на первых порах христианство так и говорит, что, мол, перед Богом нет ни иудея, не эллина ... ни мужчины, ни женщины – все равны. Но тут же спохватывается и добавляет: а иудеи (евреи) всё же равнее, и спасение именно от них – даже не от Бога, который, по сути, – их творение, их слуга, раб.

Сторонникам всяческого равноправия, например, воды с огнём, следует направить свои усилия в более практическое русло: на борьбу за отмену такого человеческого предрассудка, как пользование раздельными туалетами мужчинами и женщинами. А почему, собственно, тампаксом может пользоваться только женщина? Каждый уважающий равноправие мужик должен носить с собой пачку модных затычек, хотя бы для того, чтобы затыкать ротовые отверстия придуркам от равноправия, преследуя при этом исключительно гигиенические цели. Заметим, что принудительная уравниловка исходит от нации разрушителей, которые якобы созидают Новый Мир.

Нет правды ни в «демократической» идеологии, ни в религии. А вот дурь в головах у людей есть. И её там больше, чем нужно для производства потомства. Современной «культурой» потребления женщина – воспитательница детей, хранительница культуры нации, существо, идентичное национальному богу, – превращена в бездарное мужеподобное существо среднего рода, проститутку физическую и духовную. Ещё бы не падать рождаемости и не расти преступности.

Никогда и нигде нарушение естественных законов природы не давало положительных результатов. А источник этого противоборства с природой – сыны Израиля. И это также зафиксировано в имени, если мы понимаем Бога как природу, в том числе природу самого человека. И победить Бога Израиль может только посредством мрака и невежества, хаоса и уродства.

Однако Вечный Жид потому и вечный, что не руководствуется «мудрыми» теориями своих сынов. А у русских, с пониманием относящихся к убогой идеологии международных демагогов и преступников, семь войн, столько же переворотов, три революции и сто миллионов убитых только за последнее столетие. А если и далее будем обожествлять уродство, то жить станет «ещё лучше и ещё веселее». И неправда, что «лучше некуда». Есть куда.

Кто заинтересован в этой дурилке формального равноправия? Только тот, кто, осознавая своё неравенство и превосходство в одном из элементов человеческих отношений, хочет им воспользоваться без ограничений. Речь идёт о повышенной болтливости вследствие однобокого развития интеллекта при малоразвитой или полностью отсутствующей этике и откровенно расистской национальной идеологии, усиленной фашистской социальной организацией.

Нации и расы различны настолько, что различно реагируют на табак и алкоголь, на возбудителей различных болезней. И, что характерно, именно те группировки, которые громче всех кричат о свободе, братстве и равенстве, используют это последнее свойство различных рас для создания биологических систем уничтожения именно этих рас и народов, которые признаны ими нежелательными. При этом любые попытки борьбы этих наций за выживание характеризуются, и будут характеризоваться как экстремизм.

Возвращаясь к исторически сложившимся национальным отличиям, необходимо отметить, что культура и защищающая культуру нравственность, – это устоявшаяся и во многом наследуемая система социальной коммуникации и ограничений. Для того, чтобы био- и психосистемы были совместимы, необходимо несколько тысяч лет развития и отбора в абсолютно идентичных культурных, технологических, социальных и природных условиях. Этот человеческий инкубатор не только невозможен физически, но и не интересен. Непохожесть – база выживания человечества в целом. Но эта самобытность не может поддерживаться за счёт других наций и социальных групп, за счет разрушения их «непохожести», их культуры.

Существуют «непохожие» хищные индивиды, имеющие негативную (по отношению к социуму) мораль, получающие удовольствие от убийства человека, его физического или психического страдания. Такое состояние психики можно оценивать как нравственное уродство, но именно оно лежит в основе более резкого, чем нация, язык или цвет кожи разделения людей. Нравственные уроды, в отличие от уродов физических, от обычных людей внешне ничем не отличаются.

Китайцы искусственно, невзирая на протесты «мировой общественности», стерилизовали более 50 миллионов человек, несущих в себе опасность для генофонда нации. Эти отклонения развития были заметны для большинства. Уродства негативной психики невидимы. Более того, именно эти уродства часто создают дополнительную поддержку индивидуума, поскольку снимают огромное число внутренних ограничителей и, делая «человека» социально опасным, выделяют и «поднимают» его над толпой. Уроды – внешне такие же, как мы, только многократно опаснее. Но ещё опаснее то, что именно нравственные уроды и агрессоры склонны к объединениям, к созданию неформальных и формальных организаций, лиг, союзов, конгрессов, партий, масонских лож и т.д. и т.п., с целью получения дополнительных преимуществ в борьбе за власть и выживание. Людей объединяют пороки и преступления. И преступники нападают стаей.

Профессор Б.Ф. Поршнев рассматривал каннибализм, присущий многим диким племенам, как естественное состояние прачеловеческого мира, где человекообразные явно подразделялись на поедаемых и поедающих. И этот взгляд получает всё большее подтверждение. Полушутливое понятие «хищники и травоядные» имеет, возможно, более глубокие исторические корни и выходит за рамки естественной внутривидовой градации и неравенства, существующего в природе.

Язык в свете этой теории развивался не как средство общения, а как средство психологического подчинения и подавления, как орудие гипноза, приводящее жертву в беспомощное состояние. Это одна из функций языка и сегодня. Вначале было слово. И слово было Бог. А бог был каннибалом. И, судя по Библии и последствиям применения учения, он им и остался. Библия – это не вера и не религия, – это гипноз слова, за которым стоят каннибалы. Они там есть сегодня, даже если их там изначально не было.

Для анализа психики можно рассмотреть два качества человека: внушаемость и агрессивность. Следует сразу предостеречь от попыток категоризировать человека. Человек намного шире и динамичнее любой схемы, однако без определённого уровня наглядности, который дают такие схемы, исследователю обойтись трудно.

Никакого анализа без такого разделения вообще произвести невозможно. А отказ от самой возможности анализа – это отказ от использования научного метода в подходе к исследованию человечества и самопознанию человека. Абсолютная идентичность элементов общества, на чём, вопреки очевидности, настаивают современные демагоги от науки, направлена на предотвращение всяких попыток разобраться в этом вопросе.

Но ведь заборы и стены не возникают на пустом месте, за ними всегда кто-то есть. Этот кто-то – тот, кому выгодно массовое незнание. Сам он давно всё понял и знает, иначе не было бы экономического смысла возводить дорогостоящие препятствия. Как, например, оценивать запрет на издание творений Гитлера и его окружения? Русские не имеют права знать, с чем они боролись? Почему? Их держали и держат за бессмысленных скотов и рабов, за пушечное мясо, поскольку любое ограничение в информированности есть ограничение во власти. В противном случае следует признать, что истина за Гитлером, и «демократической» власти абсолютно нечего ему противопоставить, кроме лжи и ограничений в информированности, которые являются разновидностью лжи. Власть – это то, что является лакмусовой бумажкой и человечности, и «общечеловеческих ценностей», и идеологии.

По классификации Диденко, основанной на теории Б.Ф. Поршнева, не внушаемые и агрессивные относятся к самым опасным – «хищным гоминидам» [Терминология Б. Диденко] или суперанималам (суперживотным, в криминальном мире – «авторитет»; часто обладают гипнотическими способностями). Для того чтобы понять опасность такого вида для нормального человека, можно сравнить угрозу, постоянным источником которой они являются, с угрозой, исходящей от пьяного человека, когда полностью выключен моральный тормоз, совершенно игнорируются социальные последствия поведения. Полностью отсутствует то, что мы называем совестью, что в сочетании с жаждой власти чрезвычайно опасно. Как правило, они – гомосексуалисты и садисты.

Второй вид – суггесторы – псевдолюди и псевдосупер-животные, манипуляторы, сочетают в себе агрессивность и внушаемость со способностью к внушению, при этом имитируют в необходимых случаях поведение суперанималов (манипулирование сознанием исполнителей, психологическая зависимость от авторитета), как правило – мастера слова, лицемерия и артистизма. Во власти – это идеологи, действуют в симбиозе с суперанималами и под их защитой. Имеют склонность к гомосексуализму, садизму или мазохизму.

Третий вид – диффузный – не агрессивные, но внушаемые – исполнители. Послушные, доверчивые, не имеющие или не развившие собственной защиты от психологического воздействия со стороны «авторитета» и манипуляторов, которые способны на более или менее длительный срок изменить их программу поведения – дураки или лохи, по народному определению. Встречаются везде. Во власти – это «козлы отпущения». Следует отметить, что внушаемость можно развивать, и одним из мощнейших инструментов такого «развития» является армия. Обязательная армейская служба, да ещё в генетически рабской стране, превращает всё её мужское население в легко управляемое и внушаемое стадо.

Четвертый вид – неоантропы – не агрессивные, обладающие высокой степенью защиты от психологического давления и внушения, независимые (собственное мнение, чёткие моральные установки, самопрограммирование и самоконтроль). Для народа – счастье, если власть осуществляет этот психологический тип, но его правление, как правило, недолго. Зверообразные – сильнее, сплочённее, наглее и беспринципнее. Они и побеждают.

Можно не забираться в дебри теорий, если вспомнить, что и в животном мире, например, в стае волков, существуют подобные модели поведения, и их именно четыре. Поведение человека усложнено его психикой и средой обитания, но, тем не менее, градацию, подобную животному миру, можно увидеть и в человеческом обществе, где именно индивидуумы категории альфа претендуют на роль вожаков, но в природе вожаки не убивают себе подобных и они не гомосексуальны.

Внушаемость характеризует врождённую способность к коллективным действиям, т.е. коммуникабельность человека, его способность подстраиваться под партнёров, что, безусловно, может быть отнесено к качествам положительным. Однако человек с подобной психикой беззащитен перед агрессией, поскольку внушаемость определяет степень доминирования установок «авторитета» или манипулятора над внутренними установками и защитными системами внушаемого.

Агрессивность – это сознательное или инстинктивное стремление к присвоению не принадлежащих индивиду ресурсов, основанное на психологическом и физическом подавлении (дезорганизации) личности противника. Степень агрессивности индивида эквивалентна его аморальности и лживости, поскольку слово и интеллект используются как инструменты агрессии и защиты психики.

Следует отметить, что численное соотношение между хищными и нехищными особями определяется условиями существования определённой группы или нации. Возрастание удельного веса хищников в социальной среде ведет к вспышке «пассионарности», к расширению ареала обитания социума за счёт менее агрессивных этносов. Гомосексуализм и половые извращения вообще – это, с одной стороны, признак «цивилизации», с другой – система саморегуляции человеческого стада: хищник ограничивается в воспроизводстве себе подобных. Гомосексуализм и сексуальные отклонения вообще – симптом, характеризующий агрессивность социальной системы, и не преувеличивать, не преуменьшать его значение не следует.

Симбиоз разных психологических типов и субкультур в рамках единой культуры может быть полезен и даже необходим для совместного выживания и развития так же, как естественное разделение труда. А это возможно только в том случае, если есть общие цели и задачи, не противоречащие жизненным интересам каждой из союзных наций и их базовым культурам. Присутствие в этой поликультурной среде наций с антагонистической культурой – недопустимо.

Еврейский этнос в этом смысле опасен так же, как медведь-шатун. Обладая несовместимой культурой и повышенной «охищенностью» он, в высших сферах общества, представляет как бы очень большой народ, но на деле почти весь он входит в это хищное представительство, обладая при этом социальной системой, идеологией и организацией, способной легко подавлять разрозненные очаги сопротивления. Культура этого хищника не имеет ничего общего с культурами всех народов, входящих в социальную систему, поэтому власть, им образуемая, – это социальная химера или апартеид. Это особенно наглядно заметно в моноэтнических социальных системах, поэтому они для хищника нежелательны. Полиэтнические «демократии» – среда его существования.

Можно рассматривать виды человеческих существ как принуждённых жить совместно, например, разумных муравьёв-кочевников и муравьев-фермеров – видов, имеющих различные источники существования, но сходных внешне, социальные отношения между которыми строятся на принципах муравьиного равенства и равноправия. Но реальное равенство в этом случае невозможно, поскольку муравей-фермер генетически не способен воспользоваться «правом» грабежа, которое является неотъемлемым «правом» кочевника, которому совершенно не нужно равное с фермером право на труд. Проявления агрессии в такой искусственной среде социальных насекомых могут восприниматься сторонним наблюдателем как естественно-эволюционная внутривидовая агрессия, как необходимый элемент эволюции, но это только на первый взгляд.

В человеческих социальных системах явно различаются типы, живущие за счёт преобразования и использования природы, и типы, живущие за счёт этих преобразователей. Вторые – не всегда паразиты, но их переизбыток или этническая несовместимость, безусловно, приводит к паразитизму, к конфликтам между агрессорами за «жизненное пространство», которым являются люди и их отношения.

Как отмечал Павел Флоренский: «Есть, в конечном итоге, только два опыта мира – опыт общечеловеческий и опыт «научный», т.е. кантовский, как есть только два отношения к жизни – внутреннее и внешнее, как есть два типа культуры – созерцательно-творческая и хищнически-механическая. Всё дело сводится к выбору того или иного пути...» Это два взаимоисключающих самоопределения. [Павел Флоренский. Имена: Сочинения. М.,1998. С.55.] Поэтому российская, «хищнически-механическая» власть, находящаяся под внешним контролем, «исключила» русский народ.

Лев Толстой, к сожалению, ошибался, призывая всех людей заняться собственной жизнью и своими проблемами, а не переустройством общества или жизни других людей. Он понимал человека как существо разумное, нехищное, отдельное от генетических особенностей и инстинктов. Его собственная жизнь, в том числе и отношения с женой, показала, что это не так. Значительная и всё возрастающая часть т.н. людей не может не заниматься чужими проблемами. Межчеловеческие отношения и результаты деятельности человека – это их питательная среда, и они не могут жить иначе, как не могут муравьи-кочевники стать фермерами. Они генетически сформированы на иной системе ценностей. А генетические изменения – это очень длительный процесс, и его сложно втиснуть в рамки одной цивилизации.

Для оправдания социальной агрессивности используются любые мотивы – от борьбы за всяческие права, которые, как правило, не могут быть реализованы немедленно в реальной социальной системе, до истерической защиты моральных ценностей от придуманных злодеев. Абсолютно так же, как юноша или девушка, находящиеся под влиянием половых гормонов, убеждают себя в «вечной любви», так и рассудок агрессора подыскивает подходящую причину для агрессии, а такие причины есть любом, самом совершенном обществе, и у любого человека, даже с самой незапятнанного репутацией. И что бы вы ни делали, чтобы снять возникшую напряжённость, ничто не поможет. Более того, любые ваши попытки сгладить противоречия, пойти навстречу требованиям, будут восприниматься как доказательства вашей вины, утверждая психически больного «борца» за «правое дело» в его «правоте».

Само государство, против которого направлена агрессия морально невменяемых и агрессивных инородцев – «борцов за народное счастье», а также свободу, равенство, братство, справедливость и т.д. и т.п., образуется как система власти агрессора или хищника, т.е. существа, имеющего принципиально иной, чем массы, социальный метаболизм, сходный с метаболизмом агрессора. Даже если не принимать во внимание теорию профессора Б.Ф. Поршнева, то само развитие человечества должно было явно выделить эти группы или виды человекообразных, специализировать эти группы и усилить социальную специализацию в результате естественного эволюционного отбора, естественной эволюции психики и идеологии социальных групп, а иногда и целых наций.

Но если присутствие хищных особей и суггесторов в нееврейских нациях ограничивалось условиями их существования и национальной культурой, то у евреев эта категория получила преимущество в развитии, что также объясняется условиями существования и культурой, базой которых стала религия. Скажем проще: повышенная религиозность необходима для того, чтобы этнос с доминированием хищной составляющей не вымер естественным путём.

В отличие от социальных насекомых, присутствие инородного агрессора среди людей сопровождается эволюцией антикультуры, социального яда, за счёт которого агрессор деструктурирует общество. Процесс деструкции сопровождается социальной, нравственной и физической деградацией (инволюцией) иноплеменников, снижающей их способность к самозащите и самоуправлению. Агрессор блокирует организацию эффективной совместной защиты идеологическими, информационными и «правовыми» методами. Естественно, что законы, инициируемые хищниками, отражают жизненные интересы агрессора. Жертвы защищаются ими не более, чем овцы в загоне: главное, чтобы не разбежались, не передохли раньше времени и не попали в сферу влияния другого хищника (государства, религии и т.д.).

Любая социальная группа вне рамок закона и моральных норм всегда образует структуру по образцу криминальной, к руководству в которой приходит агрессор. Этот хищник, психологически подчиняя себе группу, снижает общий уровень нравственности в ней «ниже собственного», поскольку члены группы или толпы в целях самозащиты имитируют поведение вожака-агрессора. Эта бессознательная имитация идет ещё от обезьяньих предков человека и превращается во всеобщее безумие разрушения при достижении определённого размера толпы.

Быть непохожим на главаря-суперанимала или суггестора, имитирующего суперанимала, в том числе идеологически и нравственно – смертельно опасно. Тот, кто отличается поведением от хищника, рассматривается им как жертва – сюда же относится этика поведения, которая в глазах хищника представляется признаком слабости жертвы, её беззащитности, а, следовательно, провоцирует агрессию. Если при этом ещё искушать агрессора, подставляя щёки, то можно многого «добиться». Эта группа хищников во власти аморальна, а если она занимает лидирующие позиции в обществе, то служит примером массового неестественно-аморального поведения. Так, российская коррупция имеет правительственные корни.

Человеческое сообщество отличается от животных только тем, что рассудочный хищник или суггестор правит не сам. Он – кукловод. И в этом его колоссальное преимущество перед его диким аналогом. Недовольство управляемых масс могут заставить поменять кукол правительства или декорации социальной системы, но не кукловода. Он вечен. И он, безусловно, паразит по отношению к «курируемой» им социальной среде.

Именно индивиды первого и второго вида, «суперанималы» и «суггесторы», вынуждают массу слепо следовать идеологическим установкам, идеологическим символам, ослабляя этим их волю к сопротивлению. Абсолютно то же самое происходит в религии и национальном движении. Идеология служит инструментом агрессии, основанием и объяснением агрессивного поведения, истоки которого – в биологии и психике. Но жертва виновата только в том, что хищнику хочется кушать.

И это поведение агрессора – не случайность или дурная привычка, а биологическая и психологическая потребность. Волк не может стать овцой по вашему желанию. Это – чудо, а вы не чудотворец, во всяком случае, до тех пор, пока не научитесь ходить по воде, воскрешать мёртвых и насыщать пятью хлебами по пять тысяч человек кряду, да так, чтобы остатков этого обеда хватило ещё тысячи на две.

Возражая против обвинений в Конституционном суде, представители компартии заявляли: «Партия, как организация миллионов людей, никогда не была преступной. Подавляющее большинство людей, вступавших в партию, стремились к народному благу и работали, сражались, не жалея сил и самой жизни. Вся партия никогда не имела антиконституционной направленности, и она не может нести ответственности за преступления 30–50-х гг., поскольку тысячи членов партии сами были их жертвами». [Ф.М. Рудинский. «Дело КПСС» в Конституционном Суде. М., 1999. С.257.]

Не о том говорим, господа-товарищи. Партия – не организация «миллионов людей», её признанный вождь и идеолог В.И. Ленин чётко установил градацию: «Вожди, партия, класс, массы». И «массы» действительно виновны многократно меньше вождей. Любая идеология (а в случае КПСС – идеология государственная) вне рамок контроля, закона и ответственности с неизбежностью естественного процесса создает преступную структуру власти с хищником во главе.

Само коммунистическое учение, партийная организация и государственность – это только среда, в которой действуют агрессоры; среда, позволяющая уходить от ответственности и защищающая преступника вместо того, чтобы защищать народ, его культуру и его государство. Какими бы благородными идеями изначально ни руководствовались люди, в результате будет построена Империя Зла. Инородная инфекция только усугубляет проблему.

Всё это в равной мере относится к иудаизму. Преступления на базе этой идеологии затмевают всё когда-либо совершённое человечеством. Но иудаизм неподсуден так же, как коммунизм в СССР. Потому, что он – ВЛАСТЬ. И он эту власть добровольно не отдаст, – ни коммунистам, ни демократам, ни националистам, ни, тем более, фашистам. Поэтому любой, посягнувший на хищника во власти, будет жесточайшим образом преследоваться по Закону, созданному преступником для своей защиты. Там, где присутствует иудаизм и его производные, нет ни свободы, ни равенства, ни братства, ни, естественно, демократии. Есть их иллюзии, создание демагогами, «сон золотой», навеянный человечеству религиозными безумцами.

Абсолютно аналогичные процессы протекают в религиозных движениях, и особенно – в среде евреев. А поскольку иудаизм уже содержит зерно агрессии, то эта агрессия ускоренными темпами «эволюционирует» до фашизма. Совершенно то же самое происходит и будет происходить в любой президентской команде. Бесконтрольность и вседозволенность необратимо формируют естественную иерархическую структуру, и власть в ней всегда захватывает индивид, начисто лишённый моральных ограничений и, безусловно, агрессивный (вовсе ,не обязательно, что это сам Президент). Подчиняя своей воле группу, он полностью реформирует её сознание. Независимые и большая часть «ненужных» исполнителей уничтожаются или изгоняются.

«При стольких внешних переменах флагов, гербов, лозунгов, самая основная черта прежней, коммунистической власти – её полная закрытость от народа и полная безответственность за совершаемое – присуща и нынешнему режиму никак не в меньшей мере», – подтверждает А. Солженицын. [Александр Солженицын. Россия в обвале. М., 1998. С.54.]

Изменилась не сущность власти, изменился только метод подавления населения: от силовых и информационных ограничителей к информационно-психологическим методам деструкции личности. В любом случае у масс «травоядных» не должно возникать даже мысли о протесте, хотя это состояние психики достигается различными способами. Запад считает второй способ более гуманным. Но этот способ создаёт в массовом порядке нечеловека, и поэтому он как минимум вдвое хуже, чем «простое» убийство.

Принимая ценности хищника, мы должны принять и весь букет пороков, которые являются не побочным явлением западной цивилизации, а её органичной частью, без которой этой цивилизации быть не может. Однако мы должны осознавать, что эти пороки есть последний звонок перед крушением. Когда человека лишают присущих ему социальных и нравственных качеств, возникает иное существо – манкурт, которое не может квалифицироваться как человек, независимо от совершенства Закона, который его ограничивает.

«Мы, американцы, помешались на сексе не от необходимости, а от закомплексованности и жадности. Мы относимся к сексу, как к автомобилю и дому, желая, чтобы он был у нас, «как у Джонсов», а то и лучше. Но Джонсы, с которых мы берём пример, это не реальные люди, а киногерои и спортивные звёзды. Поскольку до них нам не дотянуться, мы онанируем, прикидываемся ими», – говорят граждане США, отмечая, что стихия потребления уже давно перешагнула допустимую черту, поставив производство «манкуртов» и развал культуры на поток. [Независимая газета. 12.11.1994.]

Только в одном случае преобразование человека в постоянно жующую скотину имеет смысл: когда массы и реальная власть различны национально, этически, культурно и даже биологически; различны в вере и экономической базе существования; когда различны итоговые цели, ибо у плебса, убивающего себя за право временного обладания очередной проституткой, дозой наркотика, билетом на «оттяжку», т.е. за «неотъемлемое право» всякой человекоподобной твари на социальный, биологический, экономический и попсово-потребительский онанизм, будущего нет ни в каком виде: ни в виде физическом, ни, тем более, в духовном.

Только в этом случае нравственная и связанная с ней физическая деградация стада, плебса или охлоса не окажет существенного влияния на властную элиту, которая не связывает себя, свою судьбу и своё будущее с конкретной страной и нацией, являясь, по сути, захватчиками или кочевниками, для которых без разрушения нет существования. И эта система имеет вполне определённое название – апартеид.

«Хочется думать, – писал Зигмунд Фрейд, – что должно же быть возможным какое-то переупорядочение человеческого общества, после которого... культура откажется от принуждения и подавления влечений, так что люди без тягот душевного раздора смогут отдаваться добыванию благ и наслаждению ими... только похоже, что всякая культура вынуждена строиться на принуждении и запрете влечений... Надо, по-моему, считаться с тем фактом, что у всех людей имеют место деструктивные, то есть антиобщественные и антикультурные тенденции, и что у большого числа лиц они достаточно сильны, чтобы определить собою их поведение в человеческом обществе». Это «большое число» и определяет демократическое социальное устройство, а демократия не может существовать без этих людей.

Насчёт наслаждения благами Фрейд, безусловно, ошибается, поскольку он, как и всякий еврей, идеализирует рассудок, который не является самостоятельным явлением, а порождением социальных условий и особенностей эволюции культуры. Но он справедливо связывает культуру с ограничениями, запретами и принуждением, и это характерно для иудаизма. Однако западное социальное устройство, созданное иудеями, если и порождает культуру, то это весьма своеобразная культура принуждения к потреблению на базе антиобщественной психики «большого числа» из масс и подавляющей аморальности элит.

Заметим также, что в кейсианское уравнение экономической активности потребление входит основным элементом, т.е. не ограниченное разумом и нравственными нормами экономическое развитие и неограниченное потребление связаны между собой и прямо пропорциональны развалу национальных культур.

Культура обязана предоставлять каждому члену социальной системы свой «коридор» развития или систему «ходов», в конце которых человек видит «свет своей мечты». Но и направления развития и цели не должны противоречить как самой системе, так и базовым принципам психобиологической организации живого существа, каким является человек, тем фундаментальным принципам жизни и приоритетам, которые легли в основу человеческой эволюции. Т.е. нравственные и физические дегенераты не должны иметь базы для развития.

Однако, – «В условиях развитого индустриального, управляемого корпорациями общества, которому свойственна монополия в сфере производства, концентрация собственности и анархия в распределении и потреблении, уродливые искажения в материальной и культурной жизни достигают невыносимых пределов... Проблема так называемых «обратных приоритетов» всегда была характерна для больного общества». [Г. Шиллер. Манипуляторы сознанием. М., 1980. С197.] А это – признак разрушения социальной системы и саморазрушения человека. Обратные приоритеты, кроме всего прочего, также означают, что добро и зло, на понимании сути которых строился социальный организм, меняются местами. Социальный организм генерирует яд самоубийства, считая его лекарством.

Отсюда: способность культуры к самозащите обратно пропорциональна экономическому развитию государства, что ставит естественный предел этому развитию. Для увеличения экономической эффективности капиталовложений евреи обязаны ускорять развал культуры чужого народа, тем более что и сам процесс хамизации сознания населения отнюдь не убыточен и соответствует психике и задачам самих разрушителей. Да и наслаждение «благами цивилизации» без крайнего напряжения сил и способностей к их достижению – самоубийственно.

Опережающий развал культуры, увеличивающий потребление, ускоряет экономический рост. Но этот процесс, инициированный «западоидами», ставит различно ориентированные элементы социальной среды в неравные условия, где хищнически-механический дененеративный тип антикультуры, объединённый идеологией социального паразитизма, побеждает и выживает в конкурентной борьбе с типом творчески-производительным, нравственно-ориентированным. Спекулянт уничтожает производителя и его культуру, но с производителем уничтожается и государство, и, в дальнейшем, человечество.

Можно заметить, что это – естественный процесс, и все цивилизации проходили через фазы роста, стабильности и угасания. Но этот процесс сегодня ускорен присутствием в культурах большинства народов вируса распада. Древние цивилизации не гибли без борьбы, без попыток самоосознания, и если гибли сами, то давали толчок новой культуре, а иногда и нескольким. При этом асинхронность цивилизаций не только обуславливала войны, но и сохраняла всё человечество. Сегодня наступило время принудительной синхронизации цивилизаций и культур в их последней, дегенеративной фазе.

В прошлом лицедеев не хоронили на общем кладбище. В древнем мире актёр – одна из самых презираемых профессий, поскольку основана на лицемерии. Что случилось с человечеством, как изменился его взгляд на мир и на себе подобных, если подонок стал героем? И это, безусловно, тип антисоциальный, поскольку создание фальшивок – суть его жизни, а предательство – основа психики. Лжец занял место Бога, шлюха – пророчествует, а «пипл хавает». И «хавает пипл» поучения жуликов, обкрадывающих этот же «пипл», что помогает воровать ещё более эффективно.

«На Иисусе не было Святого Духа, потому что он ещё не был прославлен», – говорит Библия. Что это означает? Слава фокусирует внимание окружающих, придавая даже самым обычным словам необычную весомость, что позволяет человеку, находящемуся в фокусе внимания, управлять толпой и манипулировать психикой масс. Если человек обладает определённой «харизмой» и способностями к внушению и массовому гипнозу, то эта способность возрастает беспредельно. Слава человека предопределяет его способности и возможности воздействия на культуру, что ещё раз идентифицирует Бога как культуру.

Те же возможности открываются в моменты потрясений, социальных эксцессов, массовых катастроф. Чтобы изменить вектор массового сознания человечества, необходимо как минимум спалить две башни ВТЦ вместе с частью персонала. Что и было сделано. Поэтому эта катастрофа и транслировалась как театральное представление. Не случайно философы начинали исследование древних культур с театра и драмы.

Слава, внимание публики, способность оказывать влияние не только на мысли и чувства людей, но и на ход истории, на социальные процессы, способность творить социальные «чудеса», перешла от героя к артисту, подонку, лицемеру, спекулянту, демагогу, лжецу и человекоубийце. И животное стало богом, творящим человека по своему образу и подобию. «Теракты» в США – начало конца человечества, признак Апокалипсиса.

Как отмечает профессор социологии Кентского университета К. Кумар: «Никакая социальная система не может существовать в отсутствие морали. Капитализм, не имея своей, существует взаймы, расходуя капитал традиционной религии и моральной философии». [Современные зарубежные теории социального изменения и развития: Реферативный сб. М., 1992. №1. С.27.] Поэтому не видно на Западе новых Шекспиров, перестали рождаться моцарты, а Канта, Фейербаха и Гегеля сменила модная «попса». В США представитель коренных народов в научной элите – редкость, как, впрочем, и в России. Да и поздно сожалеть о морали, когда утрачена культура нации, то, что определяло её жизнеспособность и активность. Мораль – только инструмент защиты культуры. Это именно тот случай, когда «снявши голову по волосам не плачут». Нет смысла.

Эту же тему продолжил Джордж Сорос, который в книге «Кризис мирового капитализма» отметил, что без внутренних этических ориентиров «представительная демократия не способна функционировать». Это уже намного серьёзнее, чем плач об утраченных нравственных идеалах и вырождении наций, – это закономерный результат инволюции культуры хищников, которые всеми силами пытаются сохранить и упрочить построенную ими систему международного грабежа. Но она себя уже исчерпала.

Сорос «забыл» отметить, что эта демократии давно уже не существует, и он не может не знать об этом. Демократия повсеместно подменена неформальной властью организованного международного капитала, спекулятивно-ростовщической элиты. При этом рыночные ценности полностью заменили ценности социальные, «однако они не способны выполнять эту функцию», – говорит сам Сорос, подтверждая, что демократия – фикция.

Как утверждал герой одной из книг, «американцы – прекраснейшие люди, но есть один момент, который их очень задевает. Вы не должна говорить им, что они трупы». [Цит. по: Эверетт Шостром. Анти-Карнеги. Минск, 1997.] Вот в эти трупы Сорос и хочет вдохнуть вторую жизнь. Он видит спасение системы и цивилизации в доброй воле и нравственных качествах хищников, – тех, кто добился наибольших успехов в конкуренции и уничтожении себе подобных. Могут ли волки кушать траву и дружить с зайцами – вопрос риторический. Сорос его и не задаёт. И зайцев он не спрашивает, поскольку важно добиться согласия волков. Вся его книга – это попытка использовать магию имени и капитала для создания очередной фальшивой социальной теории.

Отказаться от конкуренции и капитала хищник может только в обмен на абсолютную власть, а это коммунизм. Коммунизм в России также устанавливался с помощью еврейских финансистов. Но коммунизм еврею Соросу, цитирующему евреев Маркса и Энгельса, не нравится, и он пытается найти иное название, например, «открытое общество», утверждая, что монопольно-коммунистическая власть, которая будет создана таким образом, будет открыта для изменений и эволюции. Лозунги те же, что и при коммунизме, который представлялся идеалом человечества и раем «освобождённого труда». «Плавали, знаем». И идеалы знаем, и свободу.

Проблема в том, что процесс, однажды запущенный, может выйти из-под контроля его создателя, а «общество открытое к изменениям» – закрыться. Так и будет. Так, видимо, и произошло у Моисея с евреями. Процесс стал неуправляемым и необратимым. И это не биржа, где хотя и с убытками, но можно выйти из игры. Из игры выведут. В расход.

«Еврейское господство в мире будет достигнуто в результате объединения всех прочих человеческих рас, уничтожения границ и монархий... и через провозглашение мировой единой республики», – гласит письмо интимного друга Маркса – Баруха Леви, опубликованное французским журналом «Ревью де Монд» за 1925 год.

«В новой организации человечества направляющим началом, при отсутствии какой бы то ни было оппозиции, станет израильский народ, в особенности если ему удастся передать руководство рабочими массами в крепкие руки (курсив мой) своих верных ставленников. Вся частная собственность попадает этим путём фактически в еврейские руки, поскольку все правительственные инстанции будут находиться под полным еврейским контролем», – продолжил он. [Цит. по материалам К. Родзаевского.] Так что Сорос не сказал ничего нового.

И точно так же, как при построении коммунистического земного рая, обернувшегося Империей Зла, от которой сбежал сам Сорос (там он был рабом), он предлагает потерпеть и смириться с неизбежным применением силы для установления нового мирового господства «открытого общества», где Сорос надеется стать одним из господ. Ну не может, оказывается, это общество существовать в одной отдельно взятой стране. Ему, как и коммунизму, нужен весь мир, нужна абсолютная власть, только для того, чтобы предотвратить всякие попытки изменения общества, «открытого к изменениям». «Открытое общество» Сороса – это не демократия. Этот резким называется иначе.

Власть «открытого общества» невозможно контролировать, её вообще невозможно изменить снизу, поскольку в этом случае эксперимент вообще теряет смысл. Бесконтрольная власть – это абсолютный произвол, а абсолютная власть – это и есть абсолютный капитал. Никакие сокровища, никакие деньги не имеют никакого смысла без власти, но абсолютная власть не нуждается в капитале для своего существования, поскольку ВСЁ принадлежит ей.

И она не допустит своего изменения хотя бы потому, что не будет силы, способной её к этому принудить. Как по этому поводу пишет Зиновьев: «Тут вырабатывается особая «культура управления», которая со временем обещает стать самой деспотичной властью в истории человечества». Красный террор, Сталин, Гитлер, евреи в Палестине – это семечки. Самые кровавые времена в истории человечества ещё впереди. И тот, кто кривит губы по поводу российской «азиатчины», ещё не видел настоящей азиатчины. Но увидит. Совсем скоро.

Именно на пути построения такого общества Сорос предлагает активно вмешиваться во внутренние дела других государств, в том числе – силой. Т.е. нести людям «счастье» на штыках армии единственно справедливого в мире государства – США, светоча мировой цивилизации, прогресса и бандитизма и, как оказывается теперь, основной опоры неокоммунизма. При этом сам Сорос признаёт, что все социальные теории, и его тоже, – ложны. Но лживая идеология имеет цену постольку, поскольку позволяет убивать.

И Сорос вовсе не так наивен, как это может показаться читателю, хотя и признаёт, что западные экономисты смеются над его теорией, по которой можно однозначно определить национальность теоретика. Но «хорошо смеётся тот, кто смеётся последним». А последними, как правило, смеются представители «нации пророков», потому что победил в результате «холодной войны» вовсе не «свободный мир» – он нравственно разрушен, а неокоммунизм. С чем мы с искренним весельем и поздравляем западные демократии. Но на этот раз в нарушение всяких традиций и предрассудков смеяться будут русские.

Говорят, что солдаты Наполеона стреляли по лицу египетского сфинкса потому, что он имел слишком славянские черты. Существует и египетское поверье, что когда сфинкс рассмеётся, мир погибнет. К тому и идёт. Только мир погибнет независимо от того, будет смеяться славянский сфинкс или нет. Не смех – причина гибели мира, а вполне серьёзные лица партийных и государственных функционеров, людей, чьим местом естественного обитания может быть только тюрьма, сумасшедший дом или вольер зверинца.

Демократы до сих пор не осознали, что западная демократия, бывшая антиподом коммунистического тоталитаризма, имела возможность и право существовать, пока существовал противник. Парадоксально, но именно он был стражем чистоты и нравственности этой системы. Его поражение – это поражение демократии, которая шаг за шагом начнёт отменять «права и свободы» человека и гражданина, а поводы для этого будут найдены или созданы в изобилии, в том числе – посредством провокаций и лжи.

Поэтому когда Д. Сорос пишет о том, что «мы лишены возможности сохранять мир и противодействовать эксцессам финансовых рынков. Без осуществления контроля над этими процессами мировая экономика потерпит крах», то он, в отличие от его читателей, знает, о чём пишет. Именно финансовые спекулянты, заинтересованные в фазе накопления капиталов в дестабилизации финансовых рынков, с позиции сохранения накопленного, требуют контроля и всемирной власти. Т.е. финансовый монополизм на наших глазах реформируется в монополизм политический.

И «не прячьте ваши денежки по банкам и углам». Мудрый Сорос-Иосиф со товарищи устроит вам ещё несколько мировых экономических кризисов, эпидемий и локальных войн, пока вы сами ради вашего же блага не согласитесь передать им часть ваших полномочий. А далее – как в Египте, но без жрецов. Жрецы должны быть свои, т.е. не ваши. Дважды на одни и те же грабли «пророки», в отличие от русских, не наступают. Культура не позволяет.

К аналогичным выводам приходит и А.Зиновьев, рассматривая Запад снизу, в отличие от Сороса, теоретизирующего сверху. В результате логических построений Зиновьева мы получаем нечто схожее с конструкцией Моисея: зверообразный сверхспециализированный социальный механизм коммуноидного типа.

Разницу между советским и западным коммунизмом учёный видит в различных уровнях богатства общества, которые, по его мнению, приведут к различным итоговым результатам. Однако и в том, и в другом случае доминирующую роль будет играть партийный аппарат и чиновничество разных уровней.

Известно, какое богатство сохранится у населения, если допустить до бесконтрольной власти бюрократа. Как сказал президент США Джеральд Форд, «правительство, достаточно большое и сильное, чтобы дать вам всё, что вы требуете, достаточно велико для того, чтобы забрать всё, что у вас есть». Т.е., начавшись с различных исходных позиций, процесс закончится идентично: всеобщей духовной, материальной нищетой и бесправием, массовым производством рабского самосознания на генетическом уровне.

Сверхобщество, или «человейник», по Зиновьеву, будет отличаться более высокой степенью организации, а, следовательно, максимальным ограничением прав и свобод граждан, которые будут получать всю необходимую для формирования психики информацию в соответствии с определяемой для них высшей властью профессией и ни на копейку больше, чтобы не было демократических соблазнов и глупых мыслей, а было счастье от осознания своей принадлежности к самому человечному из всех «человейников». По сравнению с этой системой СССР – пионерский лагерь, хотя, конечно, тоже лагерь.

И «будет людям счастье, счастье на века». А тех «джентилей», кто не захочет быть счастливым, заставят. Силой. Сопротивляющихся своему неизбежному счастью, – уничтожат. Правильнее сказать – убьют или забьют, возможно, даже лопатами. В том числе и всех своих сегодняшних вольных или невольных союзников и единомышленников. Опыт есть. Вспомните 1917 год, плачевную судьбу русской интеллигенции и части капиталистов, поддержавших евреев в их претензиях на власть. Да и Пол Пот не изобретал «культуры управления», он воспользовался готовой, уже созданной на базе учения Моисея. Почему, осуждая массовых убийц, мы забываем об их учителях? Потому, что нет культуры понимания. Она рабам не нужна.

Зиновьев строит своё сверхобщество по аналогии с муравьями и муравейником. Символ «пчел трудовых» уже был использован в строительстве самого развитого и человечного в мире социалистического улья, который оказался не в состоянии прокормить бесчисленное количество трутней, и разрушил сам себя вслед за выродившимися и потому сумасшедшими генеральными пчеломатками. То же ожидает Запад.

Аналогично функционирующая высшая муравейная власть с высоты своей потрясающей мудрости и справедливости будет определять пути эволюции человечества. А зачем ей, этой монопольной власти, такая головная боль, учёный не знает. Да и Сорос ранее сказал, что всякие человеческие теории в управлении обществом – это бред. Следовательно, не только единая власть для человечества – это бред, но и теории, которым эта власть собирается следовать – тоже. А потому «открытое общество» будет руководствоваться в жизни бредовыми указаниями бредовой власти, которые являются бредом в квадрате. Вот такой прогресс. Вот такая эволюция, венцом которой будет человек бредовый, но «ужасающе нормальный», существо, к которому понятие «человек» неприменимо.

Более того, непонятно, зачем в условиях практически 100% автоматизации и роботизации производства с резким сокращением потребления и потребителей (а только эта цель оправдывает глобализацию и монополизацию) этой власти вообще понадобится какая-то экономика и люди, её обслуживающие, а, следовательно, и указания, что несколько снижает градус кретинизма розовой мечты «западоидов». Но власть всё равно остаётся властью.

Эта партийная власть будет, несомненно, властью «западоидов» высшего градуса. Надо заметить, что властвовать будет идеологически объединённая группа, а это, естественно, евреи; но, конечно, не все, и даже не большинство. И эта власть, в отличие от рабочих муравеков или человьёв, будет властью наследственной, к чему власть в СССР стремилась и чего, в конце концов, достигла. Вот такая демократия. Но деградация человека, общества и системы в целом идут рука об руку, что также видно на примере СССР.

Отличительной особенностью сверхобщества (по утверждениям практически всех социологов) является сверхцентрализация и предельная бюрократизация власти при крайней специализации и даже сверхспециализации исполнителей. Доказательств того, что бюрократия и прогресс несовместимы, более чем достаточно. А вот сверхспециализация индивидов означает не только естественное отсутствие нравственных качеств у них, но и предопределяет вырождение. «Специализация парализует, ультраспециализация убивает», – сказал Шарден.

Общая ошибка (если это можно назвать ошибкой) всех еврейских социальных реформаторов в том, что они рассматривают человека и человеческое общество как механизм и пытаются совершенствовать его как механизм, абсолютно исключая из социальной системы биологию, психологию, антропологию и культуру. Но человек – не винтик и не колесико механизма, хотя и имеет к нему некоторое отношение. Пренебрежение этим неочевидным фактом приводит к развалу систем, и таким же образом развалится то, что пытаются создать ради собственного спасения «западоиды».

Построенное по таким «новейшим» принципам общество достигнет таких же «невиданных высот», как Россия, но это понятно, только если «вы располагаете социологической теорией, удовлетворяющей критериям логики и методологии науки» – утверждает Зиновьев. Остальные, не располагающие методологией науки, удовлетворяющей «западоидов», могут не беспокоиться. Светлое будущее из недалёкого прошлого и настоящего – рядом.

Однако следует отметить, что критерии логики и методологии науки, особенно применительно к социальным процессам, штука крайне ненадёжная, и, как всякая догматическая «наука» – крайне реакционная. Любой, самый гениальный человек или группа людей, вооружённых самой передовой методологией и безупречной логикой, не могут предугадать будущее так же, как ни один самый гениальный человек или группа, вооруженная самыми мощными компьютерами, не может предугадать даже завтрашние биржевые котировки, а это многократно более простая задача. Любой политический деятель, заявляющий о том, что он знает, что и как нужно делать, по меньшей мере заблуждается. Социальные теории годны только для того, чтобы дурить лохов, не обладающих «методологией» нейтрализации демагогов.

Что объединяет этих двух теоретиков проницательный читатель уже догадывается – это нация, философы которой даже в кошмарном сне, бреду или наркотическом угаре не могут представить себе человеческое общество вне системы коммунистического рабовладения реформированного Египта. Или раб, или национал-партиец («западоид», хищник, жрец и т.д., но у распределителя, рядом с кормушкой) – других категорий для человека у них нет. И тот, и другой авторы имеют врождённую психологию муравья-кочевника, подчиняя ей интеллект и социальные структуры человека. И тот, и другой отрицают демократию как пережиток, мешающий «стабильному» развитию западного общества.

И это правильно. Психика «западоидов» и демократия несовместимы. Демократия была использована ими только для строительства «самого демократического общества на земле», а именно – иудо-коммунистического. Монополизированный (в пределах одной группы связанных между собой лиц) капитал и демократия также несовместимы. Совместимы – капитал и коммунизм в виде государственного террора. Маркс писал «Капитал» не для гоев и пролетариев, как он об этом неоднократно говорил. Поэтому применение его учения к гоям дало такие же результаты, как и христианство, которое тоже предназначалось для иудеев.

И Сорос с Зиновьевым – самые реально мыслящие иудо-марксисты. Впрочем, ни того, ни другого можно не читать. По сравнению с «Протоколами Сионских мудрецов» или документами ордена Иллюминатов там нет абсолютно ничего нового. То же относится и к Марксу. Нет никакого смысла обсуждать достоверность этих протоколов или их происхождение. Можно рассматривать их даже как теорию. Но эта теория полностью подтверждена практическим опытом, а, следовательно, она верна. Это абсолютно рациональный и научный вывод, не противоречащий «методологии науки» «западоидов». Хотите заглянуть в своё будущее? – читайте «Протоколы».

Всё многообразие форм государственного устройства может быть сведено к формам предприятий и к формам их собственности. Конечно, имеются народные предприятия, где собственник одновременно и член трудового коллектива. Но не они преобладают в современном мире, а «оффшорные» организации, где собственник тщательно замаскирован. Так, если взять многие российские фирмы, то реальных собственников в списках их акционеров или пайщиков вы не найдёте.

Это же относится и к России как к государству. Реальный собственник России – вовсе не русский и даже не «многонациональный» народ, а группировка, обладающая достаточными финансами, организованностью и информацией, способная оказывать давление (в том числе в виде шантажа или террора) на любую «демократически» избранную или пролоббированную ею власть. Точно так же, как реальным собственником многих предприятий являются не их акционеры, а криминальные группировки, устанавливающие контроль над высшими менеджерами этого предприятия.

Политика государственной власти, как и производственного менеджмента, направлена на максимальную экономическую эффективность системы в интересах этого «собственника». Поэтому вопрос о реальном собственнике государства имеет определяющее значение в его характеристике и его политике. Но ещё более – в судьбе народа. Ибо государство, ставшее предприятием неформального «собственника», насилует и уничтожает народ, который классифицируется как раб или, в лучшем случае, как временная рабочая сила, батрак. Уничтожается и само государство.

Существование системы скрытого рабовладения не предполагает никаких естественных и законных прав человека, никакой демократии. Вернее, всё это присутствует, но на уровне свободы и демократии, существующей в стаде. Допускается «демократическое» избрание главного барана, но только затем, чтобы он вёл стадо туда, куда нужно пастуху. В противном случае этого барана-президента по-братски пускают на шашлык. Можно считать это пророчеством в отношении Путина. И даже в истории «самой демократической страны в мире», какой считают себя США, таких случаев было более чем достаточно. Редкий президент-американец умирал своей смертью, а это о многом говорит. Как только президент выходил из-под контроля, к нему применялись «санкции».

К. Маркс и Ф. Энгельс рассматривали государственную власть как власть экономически господствующего класса. Но тот же Маркс блестяще доказал, что в процессе капиталистического развития происходит, по меньшей мере, относительное обнищание рабочего класса. А, следовательно, он как класс оказывается абсолютно экономически несостоятельным в борьбе за власть. Призрак коммунизма без материализации с помощью капитала так призраком и останется.

С другой стороны, тот же источник утверждал, что рабочий класс не может, не способен выработать собственную идеологию; она привносится в него со стороны. Т.е. реальными идеологами-вдохновителями коммунизма явились капитал и интеллигенция. Интеллигенция, в основном еврейская и масонская, как и капитал. А теперь вопрос на засыпку: ради кого делалась революция? Неужели ради русских рабочих? Какое дело до них еврею-ростовщику, оплатившему государственный переворот, или еврейскому интеллигенту, работающему на этого ростовщика?

Следует заметить, что любое социально-экономическое развитие сопровождается увеличением разрыва между возможностями людей, имеющих различную экономическую базу, в их способности влиять на социальную среду. Это так называемое Равенство. При этом «низшие классы» остаются на практически первобытном уровне, возможности элиты возрастают гигантски, практически до уровня божеств. Государство не может не превратиться в послушного слугу этой олигархии, и оно превращается. Демократия становится фикцией, забавой для нищих, и не ликвидируется только потому, что дает массам иллюзию свободы, возможность и право создавать дешёвые и надёжные системы самопорабощения. Массовые наказания народов, руководимых «непослушными лидерами», например, в Югославии, – подтверждают это.

Поскольку рабочий класс не может выработать свою идеологию, то он не способен проводить и свою политику. Но, поскольку идеология «привносится со стороны», то и политику определяют те же лица, что «привнесли» идеологию. О капитале в данном случае не говорим – он за ширмой, он кукловод. Вообще, в любой государственной теории, в любом государственном документе любого государства слово «народ» следует понимать как «элита», а от того, кому подчиняется элита и что это за элита, зависит жизнь и благосостояние народа.

Коммунисты и сейчас имеют шанс прийти к власти, только если их поддержит международный капитал. Но это крайний случай, и он, возможно, будет реализован для предотвращения возможного развития событий по национальному варианту. Тогда коммунизм вновь вырядится в интернациональные одежды, а антисемитов Макашова и Шандыбина – расстреляют. Коммунизм для капитала – это меньшее из возможных зол. С другой стороны, Западу необходим враг. А разве существует пугало страшнее коммунистического? Так что коммунистический вариант для России имеет все шансы на осуществление. Поэтому русский человек подсознательно, на уровне инстинкта чувствует отвращение и к иудо-демократии, и к иудо-коммунизму. Везде, где иудаизм – там и рабство.

Коммунизм, дегенеративный капитализм и глобализация – имеют один источник и подчинены одной цели. Эта цель – абсолютная власть нации ростовщиков. «Манифест коммунистической партии» – «дурилка картонная», предназначенная для маскировки действительного претендента на власть, стоящего за рабочим и демократическим движениями, обладающего достаточным капиталом для захвата власти и материализации любой социальной химеры. И эти химеры порождаются генетически ущербным рассудком «нации пророков» и подсознанием, склонным к агрессии и массовому террору.

Антимонопольные законы распространены только на промышленный капитал и часто применяются для того, чтобы регулировать производство тапочек или туалетной бумаги. Но они не касаются капиталов банковских и частных, средств массовой информации, где централизация и монополизация намного более опасна, чем производственная монополия, поскольку подрывает основы демократической власти. Сосредоточение спекулятивного капитала в одних руках или в руках людей, связанных между собой по национальному, религиозному или неформальным признакам, привело к фактической ликвидации демократического устройства западных стран и, в частности, США, как это отмечает А. Зиновьев.

Поэтому «новая левая идея», на отсутствие которой после поражения коммунизма жалуются левые силы, может состоять в ограничении монополистических промышленных, спекулятивно-финансовых и национальных капиталов в их возможности влиять на демократическую власть и культуру, в изоляции иудаизма от социальных нееврейских систем. Нет идей более благородных и прогрессивных, позволяющих избежать стагнации и регресса человечества, одновременно резко сократив проявления террора. Террор и экстремизм – только симптомы болезни виртуальной иудо-демократии, её несоответствия реальности. А запретить симптом и болезнь законом – невозможно.

Предыдущая глава —— Следующая глава

На главную